Простите, я очень давно не заглядывал на форум. Умилила тема о пивных ларьках, добавлю свои 5 коп., как современник явления.
Помню, в середине 80-х появился опасный тренд в употреблении пива : в кружку брызгали дихлофос из баллончика. Были даже специалисты, зарабатывавшие на процессе - социально безответственные лица покупали баллончик в хозмаге и дежурили у ларьков, брызгая в пиво "по требованию" таких же алконавтов.
Кодовыми фразами былии "один пшик", "два пшика" и т.д.
Алкоголь и дихлофос (ингибитор фермента холинэстеразы) в смеси давали так называемый "кумулятивный эффект" - от одной кружки пива человека оглушало весьма серьезно.
Я в те годы был близок к военной токсикологии, дошло до того, что даже наш НИИ привлекли к разработке рекомендаций по вытаскиванию с того света этих гурманов. Жуть...
В середине 80-х сейчас непатриотично писать, потому что тень падает на благой СССР. Дату легко можно перенести на начало 90-х, будет самый цимес.
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
Коммунальный "рай" - воспоминания черного цвета. Не мои
В первом советском игровом - агитшедевре, снятом в 1918 году в Петрограде по сценарию самого Луначарского, - в просторную квартиру петербургского профессора подселяют рабочего из подвала, они начинают дружить, и вскоре новый жилец женится на профессорской дочке. Все счастливы. В кино все это выглядело более чем интеллигентно. Но к реальной жизни это, понятно, никакого отношения не имело.
Александр Завойко, правнук адмирала российского флота Василия Завойко, по полной программе хлебнул классовую ненависть на коммунальной кухне. Дом в центре Петербурга, в котором он сейчас живет, сто лет назад целиком принадлежал его семье. После революции потомков адмирала уплотнили. Жестко. От всего дома оставили две комнаты.
Я приходил с работы, жарил себе яичницу или что-то подогревал. Но от плиты отойти было невозможно, потому что наплюют тебе в кастрюлю, - вспоминает Александр Завойко.
« Последнее редактирование: 25 Mar 2024, 11:42 от Кадет Биглер »
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
Естественно, что такое распространенное явление, как коммунальная квартира, не прошло мимо художников. Представляю сегодня небольшую подборку картин на эту тему. Старался выбрать самые интересные (впрочем, жанровая живопись всегда интересна, поскольку приоткрывает нам дверцу в быт прошлых лет) .
Начну с картины Петрова-Водкина "Рабочий Петроград". Датируется она 1937 годом, но отображает, по словам автора, 1922 год. Картина интересна еще и тем, что автор сам дает ее описание.Пояснения к статье М.Кантора "Как смотреть картины" III. Новоселье
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
Ленинград. Дом-комунна инженеров и писателей. 1932 год
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
«Квартира № 32, эта рядовая московская квартира, являлась поэтическим вымыслом жесточайшею человеконенавистника. На входной ее двери красовался длиннейший список фамилий с пометками: «звонить три раза» или «стучать раз, но сильно», «два долгих звонка, один короткий». Все двадцать семь обитателей квартиры должны были, прислушиваясь, считать звонки или удары, отличая долгие от коротких. Многие ютились в проходных комнатах. Можно хранить стыд день, месяц, но не годы. Раздевались, не обращая внимания, - пусть проходят. Но иногда находила злоба, и тогда, запирая дверь, принуждали соседа топотать в морозной передней. Жили, вопреки поговорке, и в тесноте и в обиде, оживляя будни сплетнями, ссорами, скандалами. Каждый досконально знал жизнь другого, знал ее во всех деталях, знал белье соседа, его любовниц, его обеды, его долги и болезни».
Илья Эренбург «Рвач»
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
Один из адресов (1978 г.) легендарной Маши (Марии Юрьевны) Ивашинцовой, судя по почтовому адресу (Квартира № 56):
Маша Ивашинцова (23 марта 1942 — 13 июля 2000) — советский и русский фотограф и театральный критик, получившая мировую известность через 18 лет после смерти. Не будучи профессиональным фотографом, оставила после себя обширный архив негативов и отпечатков, на которых изображены сцены повседневной и культурной жизни Ленинграда и других городов СССР. (Википедия).
Сайт и подробная биография (копированию не поддаётся).
Судя по дате и данным биографии, по этому адресу М.Ю. Ивашинцова проживала в коммунальной квартире с апреля 1969 г. по сентябрь 1982 г., на 1974-1979 выпал самый насыщенный период её творчества (и, видимо, самый счастливый), в период 1976-1978 г.г. она работала лифтёром в центре Ленинграда. С 04 ноября 1976 вместе с ней проживала собака Марта.
Других точных адресов Ивашинцовой М.Ю. не нашёл (пока).
Как известно, архив Ивашинцовой М.Ю. был обнаружен в 2017 г. мужем её дочери на чердаке дома в Пушкине. В архиве было обнаружено около 30 000 фотографий, о существовании которых никто не знал, даже члены семьи.
Не обходили семью Максимовых перипетии того сложного времени. Когда я осторожно спросил про это у Елены Михайловны, то получил от неё такое письмо: «Подробности, достоверные на сто процентов. Когда начались раскрытия преступлений («тройки», «черные вороны» и т.п.) – мама мне позже про это рассказала – она и папа, возвращаясь с работы домой, никогда не заходили во двор, если у ворот стоял чёрный ворон. Однажды пришли за папой, но он был в это время в Москве на учёбе. Видимо, письмо из Москвы этого периода я и нашла недавно и сканирую его, скоро пришлю [это письмо 1938 года тоже приведено выше. – Ю.К.]. Пришли – и, никого не найдя, ушли. Больше папу не искали. Это я тоже отлично помню. Когда папа вернулся из Москвы, мы переехали в большую коммунальную квартиру, которую отобрали (не мы, конечно) у профессора математики Янчевского (он был поляк, наверное, судя по фа- милии). Дом напротив Никольского собора. Здесь у нас уже был полный «люкс» – одна комната метров 10, тонкая стенка, которую до нас сделали, и вторая комната 15 метров. Комнаты были и смежные, и отдельные [т.е смежно-изолированные, как теперь говорят. – Ю.К.]. Это тоже был «люкс». В квартире жили 20 человек, по тем временам – не так много. В «большой» комнате висел портрет главы НКВД Ежова, я не знала, разумеется, кто это такой, но имя помню. Однажды папа вернулся с работы, убрал Ежова и вставил в раму фото Ленина. Чтото они с мамой обсуждали, но я тогда не поняла. Потом началась война. Перед уходом на фронт папа вынул портрет Ленина и вставил репродукцию портрета Пушкина (написанного Тропининым, он хранится в Музееквартире поэта на Мойке, если не ошибаюсь). При этом он сказал – делаю это на всякий случай. Так и сказал». Маленькие комментарии к рассказу. Насчёт будто бы жившего в квартире на Никольской площади профессоре математики Янчевском – это неточно, просто бродили недостоверные слухи. То есть Янчевский Аркадий Иванович в доме действительно жил, но был он не математик, а юрист, присяжный поверенный, юрисконсульт Азовско-Донского коммерческого банка и пр., и пр. (сведения из адресной книги «Весь Петроград» за 1917 год). А вот насчёт «20 человек в коммуналке – это не так много» – Елена Михайловна права. Мне лично и много позже, в 1980-х годах встречались коммуналки, где жило 40 человек и более. Насчет двух смежно-изолированных комнат – Елена Михайловна пишет (и говорила мне по телефону), что перегородка была дранковая, «самодельная». Значит, по документам это была, скорей всего, одна комната (примерно 25 метров), поделённая на две самими жильцами. Хотя в то время такие перегородки нередко устанавливало само домоуправление официально, заселяя каждую комнату как самостоятельную.
Кружнов Ю. Н. "Синий платочек" лейтенанта Максимова.
В туманном Альбионе злодеи творили свое черное дело ради наживы, в России почтенная женщина отравила молодую семью, чтобы те не мозолили ей глаза на коммунальной кухне.
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
В туманном Альбионе злодеи творили свое черное дело ради наживы, в России почтенная женщина отравила молодую семью, чтобы те не мозолили ей глаза на коммунальной кухне.
Вот имей таких соседей...
"Зинаида Андреевна была женщиной замкнутой, нелюдимой. Семейное счастье соседей не давало ей покоя, особенно после того, как умер ее сын, который был чуть старше Татьяны и ее мужа. До этого он долго болел"
А дальше про находку в Троице-Сергиевской пустыни близ Стрельны могилы Андрея Ивановича Штакеншнейдера и его дочери Елены Андреевны:
До Лазаря Абрамовича в маленькой двухкомнатной квартире, в которой мы занимали одну комнату, соседствовал с нами полковник в отставке по фамилии Нужин — широкоплечий человек с тупым рябоватым лицом. Разговаривать с ним было противно, но интересно. Он хвастался: — Я был командир строгий — у меня два солдата застрелились. И охотно рассказывал о службе на Дальнем Востоке: — Ведь мы Японию как обманули? Войну начали по местному времени, а объявили по московскому. Очень он гордился этой подлостью! Однажды он постучался в мою дверь весело-возбужд ный: — А ко мне на день рождения генерал придет. — Ваш друг? Он посмотрел на меня, как на идиота. — Какой друг?.. Генерал… Я его подчиненный. И заторопился на кухню — обрадовать жену. Вероятно, это был лучший день его жизни. "А соседи говорят: Ваши спички не горят, Ваша лампочка потухла, Ваша курица протухла, Ваша верная жена Абсолютно неверна. Я соседям отвечаю: Мол, не лучше ль выпить чаю? Я, мол, старый их сосед, У меня претензий нет. Только детям их поганым Стыдно шарить по карманам. А за окнами Нева, На Неву летит листва. Осень, шпиль, решетка сада… И не ты ль, моя отрада, Золотую эту грусть С детства знаешь наизусть?"
Л.С. Друскин. "Спасённая книга. Воспоминания ленинградского поэта".
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
Дом засыпал. В окнах постепенно гас свет. Лена укладывала спать маленького Сашу, бабушка в своей комнате читала свежего кунинского «Иванова и Рабиновича», которого ей на закрытие дачного сезона подарила соседка по садоводству. Телевизор в гостиной что-то тихо и нудно сообщал. Электронные часы с зелёными цифрами показывали 22:48.
Вдруг за стеной раздался гвалт. Сквозь истошные крики можно было разобрать только многократно повторяющиеся слова «писай!», «какай!» и реже — вопль «все спят голые!». Квартира, где разразился странный скандал, была в соседней парадной. Лена несколько раз постучала кулаком по стене. В ответ тоже раздался стук, но это был звук уже не от кулака, а от молотка. Кот распушил хвост и забился под кресло. Спустя примерно полчаса ор затих и жильцы, наконец, заснули тревожным сном.
Утром, собираясь в школу, Саша увидел в коридоре листик из блокнота, приколотый кнопкой к обоям. На нём почерком мамы было аккуратно написано: «Узнать номер телефона психов!».
Александр Хилатченов, роман «Высокие потолки». Ленинград, 1991 год.
Литературный памятник перестроечной эпохи — роман Александра Хилатченова «Высокие потолки» — рано или поздно полностью должен увидеть свет. Пока мы начали готовить иллюстрации. Вчера перенёс кота Максима в мир произведения в виде линогравюры.
ГРУППА "АНТРОПОИДИНК" В TELEGRAMM
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
На счёт гордости полковника. Он, вероятно, был плохо образован. Иначе мог бы поведать о том, что 27 января (9 февраля) 1904 г., без официального объявления войны, эскадра японского флота напала на российскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура.
Как говорят, последней войной, где хоть в чём-то стороны придерживались "джентльменского" поведения, была Первая мировая война.
Так Друскин прямо пишет, что полковник был картонный.
Однажды Наташа Березина принесла справочник. Там сказано, что в нашем доме была когда-то гостиница дилижансов. В ней, возвращаясь из ссылки, останавливался Герцен со своей молодой женой. Дом сохранился полностью. Этаж не указан, но я всем говорю, что это было на третьем, и уверяю, что их кровать стояла в нашей комнате. В углу — большая изразцовая печь, похожая на камин. Сейчас паровое, а раньше она топилась из коридора. Если внимательно ее выстукать, два изразца звучат совсем по-другому. Лиля утверждает, что за ними клад, а я думаю, что там спрятана неизвестная рукопись Герцена. Потолки у нас высокие, лепные, в дверь вставлено художественное стекло с тонким узором. При нашей в общем-то бедности это особенно прекрасно.Тридцатиметровая комната находится в центре огромной захламленной коммуналки. Нас вселили в нее на год, до подхода отдельной квартиры, но мы застряли в ней, как это обычно и бывает, уже на целых десять лет. Это самые счастливые годы моей жизни. "Я в комнате моей, где луч заката бродит — У пристани своей, у брега своего…" На стенах висят картины, подаренные Зямой Эпштейном. Недавно у него был вернисаж и Лиля увидела почти такую же картину, как у нас, и цену — триста семьдесят шесть рублей. Она была настолько ошеломлена, что дома, решив по-звонить кому-то, стала набирать: триста семьдесят шесть… По вечерам у нас собираются друзья. Иногда приходят поэты и музыканты. Однажды привели целый квартет. Наш сосед, алкоголик Сергей, сказал: — А мой отец тоже хорошо играл на рояле — даже двумя руками. Между окнами — старинные французские часы благородных очертаний, доставшиеся Лиле от дедушки. На прокатном пианино — будильник попроще. Он неказистый, но зато играет вальс "На сопках Маньчжурии". У нас нет детей, но наша кошка Бишка родила здесь двадцать пять котят, а наш пудель Гек считает себя в комнате главным. На низком полированном столике, уже сильно поцарапанном, я написал свои лучшие стихи. Ночью у моего плеча — сонное дыхание жены, которая создала мой покой, мой уют, мое счастье. Но как оно непрочно, это счастье!
Л.С. Друскин. "Спасённая книга. Воспоминания ленинградского поэта".
По данным открытых источников, Лев Друскин с супругой Лидией Владимировной и домашней работницей проживал по адресу: ул. Бронницкая, д. 25, кв. 5 вплоть до эмиграции из СССР в декабре 1980 года.
« Последнее редактирование: 17 Oct 2024, 16:24 от Кадет Биглер »
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
Рецензия на книгу Марка Оже "Не-места. Введение в антропологию гипермодерна".
Рецова.pdf
Другая:
А вот и сам Марк Оже.
__________________ Я враг нечестью, идолам и сквернам,
Не прятался я в замковых стенах —
Достойно нес доспех на раменах,
Грозя драконам, гидрам и вивернам.
