Четыре проекта застройки квартала «Набержной Европы»: какой их них самый достойный?
02/10/2013
На правах заинтересованной общественности «Город» вносит свой вклад в это обсуждение.
К сказанному ниже нашими экспертами можно добавить только небольшое пояснение. Почти все они апеллируют к истории этой территории. До начала XX века там была промышленная застройка и городской питомник, где разводили саженцы. В последнее предреволюционное десятилетие этот участок, оказавшийся в самом выгодном месте стремительно развивавшейся Петроградской стороны, привлек внимание городских властей. Появились планы его застройки, что важно - исключительно под общественные функции. Проводилось несколько архитектурных конкурсов.
В 1919 году на этой территории в корпусах винных складов разместился ГИПХ, хотя после войны появились планы разбить тут парк, образующий зеленый пояс от Александровского парка до Петровского острова. Окончательно они были похоронены со строительством Юбилейного и нового здания ГИПХа.
С вышедшими в финал конкурса проектами можно ознакомиться на сайте президентской библиотеки им. Ельцина или на выставке в Доме архитектора.
Григорий Ревзин, архитектурный критик:
- Конечно, жаль проект «Набережной Европы», от которого в конце концов отказались. Идея Чобана привезти в Петербург много мировых звезд была очень интересной. Но этот новый конкурс достаточно любопытен. В нем совершенно четко видны 4 разных исторических Петербурга.
Проект Герасимова - абсолютно сталинская вещь, Фомин-младший, Московский проспект. Оттуда архитектурный язык и он точно воспроизведен, такой холодный ленинградский сталинизм. Страшное здание - не по своему исполнению, а по образу. Архитектурный критик Александр Рябушин написал когда-то про здание КГБ, что оно физически раздавливает врага. То же самое можно сказать и здесь. Проект, который вполне мог быть нарисован в каком-нибудь 49 году. Верховный Суд эпохи «ленинградского дела», когда у вас расстреляли все руководство города
Работа «Студии 44» для них довольно неожиданная. Явейн вдохновляется петровскими идеями застройки Васильевского острова линиями, но здесь линии уходят в никуда, что даже обидно – настолько формальный градостроительный прием. Очень лапидарные, почти фабричные корпуса, и отдельно стоящие колоннады. По архитектуре мне это напомнило авангард 20-х годов, такими галереями Иван Жолтовский решал первую ВСХВ в Москве. Не очень петербургская архитектура. Не знаю, как это будет сочетаться с Биржей - немного картонно получилось.
Земцов и Кондиайн - брежневская эпоха.У вас в Петербурге она представлена, например, библиотекой на Московском проспекте, которую, хотя построили в 90-е, спроектировали гораздо раньше. Такой сияющий соцмодернизм: модернистская архитектура в мраморе. Все сделано настолько точно, что я не могу понять - это стилизация, или язык того времени для авторов просто родной. Просто будто воскрес Григорий Романов.
Мне нравится проект Атаянца, который отсылает к классицизму 1910-х годов, к «Тучкову Буяну» Ивана Фомина. Один из наиболее интересных периодов в архитектуре Петербурга. Такая тонкая, мирискусническая тема, и вместе с тем величие большой культурной традиции – так только в тот момент умели, потом утратили навык. Мне Петербург начала XX века, находившийся в зените своей славы, ближе, чем Ленинград Брежнева или Сталина.
Рафаэль Даянов, Архитектурное бюро «Литейная часть-91»:
- Я не член жюри, и оценивать работы коллег – не моя задача. В целом – во-первых, правильно, что в конкурсе участвуют наши архитекторы, а не иностранцы. Очень важно, что в итоге здесь будет не жилая застройка, а общественные здания. Мне лично импонирует, что в ряде проектов, особенно у Земцова, развита зеленая зона, а набережная принадлежит горожанам, а не машинам. Проблема современного Петербурга, города на Неве, в том, что жители отрезаны от воды транспортными магистралями. Очень важно расположение театра: он, как и все высотные точки, должен быть отнесен от Невы на задний план, чтобы не составлять конкуренцию ансамблю Стрелки Васильевского острова.
Я бы добавил, что предлагаемые варианты застройки выглядят излишне плотными, поэтому хорошо бы, чтобы заказчик скорректировал свои пожелания в этой части.
Очень важно, что некоторые участники обратились к истории этого места – территории Тучкова Буяна. В конкурсе имени В. А. Шретера на застройку Тучкова Буяна выставочным городком в 1913 г. все три участника – И. Фомин, М. Дубинский, Р. Мунц – обращались к неоклассике. И сейчас, сто лет спустя, мы вновь видим подобную попытку.
Михаил Золотоносов, архитектурный критик:
- По поводу так называемого «судебного квартала» я как человек, любящий порядок, не могу не заметить, что на застройку этой территории в 2009 г. был проведен международный архитектурный конкурс, итоги которого были объявлены. Теперь они отменены – молча, волюнтаристски. Отмена итогов конкурса противозаконна, с одной стороны, и является проявлением элементарного хамства, с другой. О глупой затее перенести из Москвы в Петербург все высшие суды и говорить не приходится, смысл этого переноса разве что в том, чтобы «тридцать пять тысяч одних курьеров» сновали бы туда-сюда.
Теперь управление делами президента устроило некую нелегитимную выставку эскизов. Нелегитимную в том смысле, что не был объявлен состав жюри, не была заранее объявлена программа, условия, т. е. те критерии, по которым можно судить сначала об организации самого мероприятия, о градостроительной осмысленности задания, выданного архитекторам. Вместо всего этого вдруг откуда-то свалились некие картинки, неизвестно когда сделанные. Например, мастерская Е. Герасимова выдала практически то же самое, что предлагала в 2009 г. Только тогда это было элитное жилье на «Набережной Европы», а теперь комплекс зданий Верховного и Высшего арбитражного судов. По поводу остальных картинок подозреваю, что и это взято из запасов, имевшихся в мастерских, и, может, слегка подработанных. Все напоминает имитацию типа той, с которой мы столкнулись в случае с выставкой картинок для «Новой Голландии».
У меня есть ощущение, что один проект из четырех уже давно выбран заказчиком-организатором, а прочие привлечены как сопровождение, которое поможет имитировать выбор. Впрочем, несколько слов сказать можно. За время, прошедшее с 2009 г., произошло важное в градостроительном отношении событие: были снесены постройки ГИПХа, и всем стало видно, как красиво смотрится с противоположной стороны Невы Князь-Владимирский собор на проспекте Добролюбова – выразительная доминанта, четко перекликающаяся со шпилем колокольни Петропавловского собора. После сноса ГИПХа стал понятен градостроительный смысл собора. И стало очевидно, что надо провести расчистку территории до дамбы Тучкова моста и сделать здесь парк. Причем желательно снести все, включая дворец спорта «Юбилейный», в крайнем случае, если он очень нужен спортивной общественности города, оставить только его, поскольку вид на доминанту он не перекрывает. А остальное убрать, это просто архитектурный мусор.
Поэтому если искать победителя на этой выставке картинок, то победитель – это «против всех». Ни один из четырех эскизов не убеждает в том, что он лучше незанятого ничем пространства.
Проект мастерской Герасимова, эклектически соединивший мотивы неоклассики и сталинского ампира, как я полагаю, фаворит этого «конкурса». Смотрится как нечто стандартно-добротное, не раздражающее глаз, но вместе с тем настолько лишенное оригинальности, что назвать это самостоятельной работой не получается. Это вроде тех диссертаций чиновников и депутатов, которые списаны на 70% процентов. Пилястры, сандрики, фронтоны, колонны, аттики с балюстрадами – все это в Петербурге привычно и потому мало выразительно. Прорезка на Князь-Владимирский собор, которая была в проекте 2009 г., осталась, но никаких иных симптомов оригинальности нет. Понятно, что предыдущий опыт Герасимова по строительству в центре города подсказал верный путь: не раздражать.
Проект от Земцова вообще невыразителен, это такой упрощенный, «бюджетный» Герасимов, лишенный каких-то архитектурных деталей. Видно, что всерьез мастерская Земцова к выставке картинок не готовилась. Понимали, что чужие на этом празднике жизни.
Проект «Студии 44» от конкурса 2009 г. взял расположение зданий торцами к Неве (от того же проекта остались пристани для яхт и катеров между Тучковым и Биржевым мостами – видимо, судьи будут прибывать в суды на судах), а от обычного для мастерской наплевательства на архитектурный контекст – стиль современного «конструктивизма». Никаких цитат, современная безликая архитектура, которая в концепции мастерской демагогически именуется «безордерной классикой». Издали эта «классика» будет напоминать ангары или завод, это стиль зданий промышленного назначения. Для большей оригинальности территория квартала прорезана каналами, отходящими от Малой Невы. Все вместе по облику ближе к судоверфи, нежели к «судебному кварталу». Возможно, готовилось для Ново-Адмиралтейского острова.
Как ни странно, я бы предпочел проект мастерской Атаянца – неоклассические идеи Ивана Фомина 1914 г., «периптеры» – пропилеи, оформляющие въезд от Биржевого моста (в 2011 г. это место назвали площадью Лихачева, но название не прижилось), дворец танца в стиле Ринальди, портики, колонны, колонны – в этом есть свой шарм, это все полностью «списано», но в этом смысле даже забавно: чистый ретро-стиль, постмодернистская игра в историю. Смотрится свежее, чем проект мастерской Герасимова. Все же игровой постмодернизм интереснее серьезно-унылой эклектики.
Михаил Мамошин, «Архитектурная мастерская Мамошина»:
- Однозначно положительно то, что из этого квартала ушло жилье, что появилась общественная функция с озеленением и благоустройством. Очень надеюсь, что это будет публичное, незакрытое пространство, доступное для горожан. И найдет воплощение идея, которая высказывалась в 50-х годах Николаем Барановым и Дмитрием Лихачевым о тотальной променаде от Троицкой площади через Александровский сад, это место, дальше по Ждановке и на Острова.
В целом мне кажется, что опять перебор с плотностью. Я бы не перегружал эту территорию строениями и больше обозначил тему озеленения. Что касается театра, из тех работ, которые были представлены на предыдущий конкурс, это был не самый подходящий Петербургу проект. Слава Богу, что еще не начали ничего строить и есть возможность что-то приземлить, вернуть к привычному «фигуративному» петербургскому формату. У нас уже одно чудо построили и не хотелось бы увидеть появление нового.
Антон Мухин, журналист:
- Какой-нибудь чужестранец, не знакомый с драматической судьбой этого участка, поглядев на проекты, спросит: «А вам обязательно ставить посреди квартала высших судебных инстанций театр современного танца?» И добавит что-нибудь на тему нашей подсознательной, но крепкой оппозиционности, которая проявляется в таком символизме. Его начнут разубеждать, объясняя, что все вовсе не так, как он подумал, а просто у прежнего губернатора был сын... Дальше мы знаем. Оппозиционности тут, понятно, никакой, но символизм - налицо.
Символизм - это вообще главный тренд конкурса. В одном из красивейших мест бывшей столицы империи будут построены здания для высших судов страны. Они должны воплощать идею триумфа справедливости и законности. Триумф - это простор. Это ветер, проносящийся под арками, и солнце, заливающее площади.
Видите этот триумф? Вместо него обычная пошлая жадность заказчика. «А вы нам еще квартирки для судей тут постройте, чтобы они могли, не снимая тапочек, на работу ходить. И больничку тоже надо бы. Ну и театр этого, как его... Раз уж обещали... Или?.. Может, хватит ему одной школы на Петроградской, чай, не Гергиев... Ладно, пока рисуйте, а там видно будет».
Это не высшие суды России строят - это проектируют обычный жилой квартал, как в Шушарах, разве что жильцы будут людьми сортом повыше. И все счастливы - когда на одной чаши весов какие-то непонятные градостроительные изыски, а на другой - твоя квартира с видом на Неву и Стрелку, разве найдется идиот, который будет долго рассуждать? Жаль, судьи Конституционного суда до такого не додумались и вынуждены таскаться на Крестовский остров. А ведь могли бы и рядом с работой коттеджи себе построить, там как раз есть заросший травой пустырь с нелепой садовой скульптурой.
Пошлость и жадность - это достойный символ для российской судебной системы. В контексте символизма лучшим проектом является проект Никиты Явейна. Промышленные корпуса, эллинги. Не дворец, где царствует правосудие, а ангары, где идет конвейерная штамповка. Опять же, гений места будет удовлетворен: при царском режиме тут стоял казненный винный завод. Переселение судей на место винного завода - это, конечно, не так символично, как переселение федеральных чиновников в подмосковную Коммунарку, где Сталин расстреливал своих приспешников, но тоже ничего.
Александр Кицула, «Архитектурное бюро «Я.К.»:
- Смотрю на конкурсные проекты и меня не покидает ощущение, что все они сделаны в страшной спешке и при полном отсутствии времени на «подумать и порисовать». Распределили объекты между участниками – и понеслось! Вася делает театр, Маша – суд, а Петя - благоустройство. Окончательная сборка содеяного производилась, видимо, уже на бегу по дороге в конкурсную комиссию. А иначе как объяснить тот, например, факт, что в проекте Е. Герасимова замечательная ионическая колоннада здания суда увенчана поверх антаблемента не одним, а сразу двумя (!) парапетами, поставленными один на другой. Конечно, сам Евгений Львович так никогда бы не нарисовал. Просто в цейтноте не доглядел за кем-то из мальчиков или девочек, а когда увидел - было уже поздно.
Или вот дворец танца Б. Эйфмана в концепции Ю. Земцова и М. Кондиайна. Он покрыт такими плоскими многоугольными блинчиками толщиной сантиметров по пятьдесят с консольным выносом метров пятнадцать-двадцать. Всем понятно, что такое чудо чудное, диво дивное может иметь только два объяснения. Либо консоли сделаны из очередного российского ноу-хау – нанобетона, армированного наносталью, либо Юрий Исаевич и Михаил Олегович увидели эти блинчики примерно в один момент с господами Кожиным и Мединским. Думаю, потом в курилке они очень сильно намылили шею кому-то из второй строки авторского коллектива.
Я написал все это не для того, чтобы посмеяться над уважаемыми авторами, а чтобы отметить очевидный факт: организаторы конкурса дали его участникам очень мало времени для работы, чтобы рассчитывать на положительный результат. Таков мой первый вывод.
А второй вывод состоит в том, что на этом участке не должны размещаться одновременно и дворец танца, и суды и инфраструктура. Для них там просто не хватает места. Тесно. Дворец танца толкается с судом и все вместе с жилыми зданиями, что особенно заметно в проектах М. Атаянца, Ю. Земцова и Н. Явейна. Я думаю, что это главная причина, почему ни один из участников не смог предложить действительно красивый и убедительный генплан, где все объекты разместились бы органично и рационально. Чем-то надо пожертвовать. Подозреваю, что дворцом танца. Хотя на мой вкус лучше исключить жилье и медицинский центр для судейских. Тогда и места для зеленых общественных зон будет достаточно, и «воздух» вокруг дворца танца появится, и видовые коридоры на Петропавловку и Князь-Владимирский собор можно будет раскрыть по-настоящему.
Коротко о каждом из проектов.
У М. Атаянца мне показалась интересной идея снижения этажности в сторону Биржевого моста. Остроумным и даже веселым выглядит один из фасадов дворца танца, выполненный в виде «скены» греко-римского театра. Но в целом попурри из ледолианских колоннад (пропилеи), Колизея и фрагментов античных руин неприятно удивили своей эклектичностью и отсутствием стилевого единства.
В проекте Ю. Земцова предпринята многообещающая попытка выдвинуть дворец танца на набережную, но реализована она неубедительно. Театр оказался зажат между М. Невой и жилыми корпусами. Если отказаться от жилых корпусов, как я предложил выше, все стало бы на порядок лучше. Может быть, стоило быть смелее и выдвинуть дворец к Биржевому мосту?
Проект Н. Явейна, пожалуй, наиболее цельный и органичный в части архитектурного решения. Непонятно только, почему в качестве основной идеи предлагаются градостроительные приемы, отвергнутые жизнью и строительной практикой (тупиковые каналы, ступенчатая застройка), а за стилистический образец принято творческое наследие Майкла Грейвза. Ведь это все-таки не проект здания Федерального резервного банка США. В целом концепция «Студии 44» уступает по качеству их же решению для Набережной Европы.
Проект Е. Герасимова (вариант 1) – это эхо-вариант его предыдущего проекта для ВТБ. Герасимов – единственный, кто в своей записке программно заявил о необходимости ансамблевой застройки. За это ему респект. Но за словом не последовало дело. Новая концепция Герасимова по сравнению с его же проектом Набережной Европы сильно проигрывает как раз в части ансамблевости. Однако в целом, на мой взгляд, генплан у Герасимова решен лучше, чем у остальных участников конкурса, а здание Верховного суда, несмотря на монотонность фасадов и отмеченные выше ляпы, в целом, хорошо спропорционировано.
Само собой напрашивается сравнение всех четырех концепций с проектами для Тучкова Буяна, которые разработали Фомин, Мунц и Дубинский 1912 - 1914 гг. Как это ни обидно, но современные концепции проигрывают работам предшественников как по умению мыслить ансамблево, так и по цельности архитектурных решений. Все участники конкурса в своих проектах не сумели подняться до того высокого уровня, которого заслуживает это уникальное место в самом центре Санкт-Петербурга.
Досье
Жюри закрытого конкурса на проект судебного квартала на набережной Малой Невы возглавляет Владимир Кожин, управляющим делами президента, как организатор конкурса. Вместе с ним работают Алиса Фрейндлих, Олег Басилашвили, Михаил Пиотровский, Владимир Гусев, чиновники управделами и городской администрации. Профессиональный цех представляют президент Союза архитекторов России Андрей Боков, президент Российской академии архитектуры Александр Кудрявцев, президент Союза архитекторов СПб Олег Романов и почетный президент этого же союза Владимир Попов.
Поначалу жюри намеревалось назвать трех финалистов – вышедших во второй тур, но рейтинговое голосование показало, что их будет четыре. Участниками второго тура стали петербургские архитекторы Максим Атаянц, Евгений Герасимов, Юрий Земцов, Никита Явейн. За чертой финалистов остались Владимир Григорьев, Евгений Меркурьев, Михаил Посохин из Москвы и француз Жан-Мишель Вильмотт.
По нашим сведениям, техническое задание требовало от участников запроектировать несколько комплексов зданий. Для Верховного и Высшего арбитражного суда, требуется 80 тысяч кв. метров, это зона с ограниченным доступом публики.
Судебный департамент нового объединенного суда займет 30 тыс. кв. метров, это зона тоже закрытая для посторонних. Дворец танца для Театра балета Бориса Эйфмана должен получить, как и в прежнем проекте, 30 тыс. кв. метров. Это публичное пространство. Такой же доступной всем должна быть пешеходная набережная Малой Невы.
Судьи и судейский персонал должны жить рядом с местом работы – под жилье требуется не менее 105 тыс. кв. метров, что даже несколько больше, чем в прежней концепции «Набережной Европы» для ВТБ (тогда было 100 тыс. кв. метров). Правда, там речь шла исключительно об элитной недвижимости, выходящей к Малой Неве. Теперь это требование необязательно.
Наконец, медицинский центр для Высшего и Конституционного судов требует 28 тысяч кв. метров. Историческое здание Тучкова Буяна, недавно освобожденное военными, дает для медицины только 10,5 тысячи. Остальные 17,5 тысячи придется построить.
Несмотря на то что программа конкурса не требовала обязательных отсылок к старой петербургской архитектуре, все участники конкурса понимали: от них ждут именно этого. Поэтому упражнялись в разной степени ссылок на классический Рим, Кваренги и т.п. Все проекты выдерживают заданное высотное ограничение - 33 метра.
В конце октября жюри назовет победителя, который начнет работать с управделами президента над окончательным видом этого участка.
В. Ш.
« Последнее редактирование: 11 Apr 2022, 21:08 от Наталия »
__________________
Ars longa, vita brevis
Каждому человеку свойственно ошибаться, но никому, кроме глупца, не свойственно упорствовать в ошибке.
